I: Искрун и Сочинитель[]
Призрак завис в нескольких метрах над небольшим костром и снова попытался объяснить правила. Носитель Света жевал жесткий серый корень. Он размягчил его в пламени костра, и теперь корень стал не таким кислым и даже обрел аромат черного перца. К своему удивлению, Носитель Света обнаружил, что ему это по вкусу.
Он прервал своего призрака.
– Ты объяснил, как это устроено, а я объяснил, что мне плевать, – весело, но твердо сказал он. – И мне не нравятся предложенные тобой имена. Либо мы оба получим новые имена, либо никто.
Призрак завис на уровне его лица, так что в свете костра его оболочка казалась радужно-лиловой.
– У меня уже было несколько хороших имен, – ответил он. – Они мне очень нравились.Носитель Света покачал головой.
– Ты сказал, что раньше у меня тоже было имя, но не хочешь его называть.
– Я не могу его назвать, – поправил его призрак. Носитель Света умолк.
Треск помех – призрак вздохнул.
– Чисто гипотетический вопрос, – осторожно проговорил он. – Как бы ты меня назвал?
– Ты… свет во тьме, – начал было Носитель Света, но запнулся, внезапно ощутив, какой вес заключен в этих словах.
С самого начала этот маленький призрак был единственным, кто заставлял его двигаться вперед. Каждый Страж, которого встречал Носитель Света, хотел только одного: поквитаться с ним за какие-то прошлые грехи, но этот призрак с раздражающим упорством раз за разом излечивал его.
Он поддерживал своего подопечного необъяснимой верой в него, а иногда по ночам, когда Носитель Света беспокойно ворочался от горевшей в нем безымянной тревоги, призрак садился ему на грудь и успокаивающе гудел, пока тот не засыпал снова.
Носитель Света сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Сим нарекаю тебя «Искрун».
Призрак застонал, словно от боли, сжался и упал ничком в опавшую листву.
– Я ощущаю недовольство, Искрун, – усмехнулся Носитель Света.
Призрак еле заметно вспыхнул и перекатился по листьям – лениво, почти незаметно. Он уменьшил свой свет до крошечной искры.
– Ужасное имя, – отрезал он.
– Привереда, – фыркнул Носитель Света. – Ну ладно. Придумаю что-нибудь получше.
Призрак осторожно взмыл в воздух.
– Как тебе Глим? – спросил Носитель Света. – Может, Флэш? Или Глинт?
– Глинт? – По глазу призрака побежала радужная полоса. Обычно это означало, что он вычисляет поведение противника или варианты исхода боя, траектории сотен пуль и миллионы возможных вариантов их попадания в цель.
– О, «Глинт» мне нравится!
– Для меня честь познакомиться с вами, мастер Глинт. – Носитель Света поднялся на ноги и низко поклонился. Он вытянул палец и в знак приветствия поскреб по Глинту. Нелепый жест привел маленького призрака в восторг.
– И теперь, когда у тебя есть имя, – сказал Носитель Света, – мне, возможно, будет проще подобрать имя для себя.
Глинт взмыл в воздух, признавая то, что его напарник делает успехи. В ту ночь они погасили костер раньше обычного.На следующее утро титан, проходившая мимо, увидела Носителя Света без шлема. Титан безжалостно избила его огненным молотом, сломав ему ключицу и таз. Через несколько часов Носитель Света скончался от внутреннего кровотечения. Глинт воскресил его, и после этого они долгое время путешествовали в полном молчании.
II: Тайна личности[]
Трубы эфиропровода неритмично полязгивали, словно приветствуя новичка, прибывшего в логово Паука.
Он вошел, неуверенно ступая. Его золотистые глаза бегали, словно у испуганного животного. Одежда тоже выдавала в нем предателя. С его плеч, опущенных, будто бы на них лежал тяжкий груз, свисал белый похоронный покров. Он казался истощенным и сломленным, измученным собственным лицом, незнакомым ему и столь ненавистным всем встречным. Из «сострадания» ему выделили укромный уголок рядом с лязгающими трубами, где он мог отдохнуть.
Паук, задумчиво прижав руку ко рту, наклонился вперед, так что передняя часть его тела стекала с трона на пол.
– Ничего? – спросил Паук у одного из своих приближенных. В ответ тот покачал головой.– Уверен? Это не какая-то… – Паук машет рукой, словно этот жест должен усилить его слова, – …хитроумная уловка?
Молчание, которое последовало за его словами, с тем же успехом могло быть и громким утвердительным ответом.
– Потрясающе. – Кряхтя, Паук сполз со своего трона, с неожиданной ловкостью приземлился, а затем заковылял вперед с притворной слабостью. Небрежным жестом приказав своему помощнику удалиться, он двинулся в сторону ближайшей кладовки. Трубы там лязгали тише, но ненамного.
Человек, ранее известный как принц Ульдрен Сов, сидел на полу, завернувшись в свой белый погребальный покров. Увидев огромную тень Паука в дверях, он встал и поклонился.
– Барон, – сказал он, не зная, что у Паука нет ни этого титула, ни великого дома. В ответ Паук самодовольно рассмеялся, впрочем, всеми силами стараясь казаться милым.
– Вид у тебя, как у дерьма, прилипшего к подошве дрега, – заметил Паук, входя в комнату. Его гость – не кто иной, как Носитель Света – неуверенно повернулся к своему призраку.
– Сейчас у нас не самые лучшие времена, – ответил призрак. Паук не стал возмущаться вмешательством призрака в разговор, но и слова его подчеркнуто проигнорировал.
– Мои парни говорят, что ты дрейфовал в космосе, что твой корабль наткнулся на… обломки, – сказал Паук. – Какое благородство – подобрать тебя.
Паук медленно обошел его кругом; его голубые глаза светились в полумраке кладовки. Подойдя поближе, он тщательно изучил позу Носителя Света, его выражение лица и даже его запах.
– Сколько времени ты провел там, в вакууме? Сколько раз ты умирал и воскресал, раз за разом?
Носитель Света ссутулился и уткнул взгляд в пол, борясь с воспоминаниями.
– Две недели, – пристыженно ответил он. – Этого достаточно для того, чтобы понять, что такое вечность. Достаточно, чтобы понять, что я не выберусь оттуда… – Носитель Света посмотрел в наполненные эфиром глаза Паука. – Без посторонней помощи.
– Да, я такой, – с энтузиазмом отозвался Паук. – Обожаю помогать!
Убедившись в том, что Носитель Света его не узнает, Паук подошел поближе и окинул нового гостя взглядом с головы до ног.
– Я так и не понял, как тебя зовут, – добавил он. Последняя проверка.
– Я… – Носитель Света не знал, как ответить. Его призрак тоже молчал. – У меня нет имени.
Паук едва удержался от смеха.
– Нет, так никуда не годится, – ответил Паук и положил руку на плечо Носителя Света. – Я не могу о ком-то заботиться… – последнее слово Паук выделил, – если у него нет нормального имени.
– Может, дадим тебе какое-нибудь имя на пробу? Ненадолго. Только для нас с тобой? – лукаво спросил Паук, приближаясь к своему гостю. Понизив голос, он добавил: – Как тебе имя… Ворон?
Во взгляде Носителя Света ничего не отразилось. Глаза Паука хищно светились.
III: По доброте душевной[]
С боевыми животными варлок справился бы. Легионеры Кабал были неповоротливыми, и на открытом пространстве с ними можно было легко расправиться. Даже огромный центурион не причинит особого вреда, если останется один. Но на горе засели три псиона с винтовками, и если она хотя бы высунется из-за своего камня, то ей конец.
Друис опустилась на колени на грубый красный песок и негромко выругалась. Она совсем не ожидала, что враг окажет такое сопротивление. Энергии для телепортации у нее не было, так что выбираться отсюда будет мучительно.
Она глубоко вздохнула, образовала в ладони бурлящую пустотную гранату и...
Где-то на горе раздался взрыв, а затем загремели выстрелы - не потрескивание озона, как у бронебойных винтовок Кабал, а милый сердцу грохот старомодного пороха.
Центурион заорал на легионеров, раздавая приказы, но те запаниковали и завыли. Друис слышала их гортанные вопли: кто-то расстреливал их по одному. Еще один взрыв, и боевые животные умолкли.
Звуки стрельбы стали громче, центурион зарычал... а затем воцарилась тишина.
Друис осторожно высунулась из-за камня. В ущелье лежали трупы отряда Кабал. На горе смутно виднелись останки псионов. В воздухе стоял мощный запах дыма и нефти.
Одинокий охотник, стоявший среди этих следов резни, убрал оружие в кобуру и переступил через труп. Он не делал ни единого лишнего движения, двигался удивительно грациозно, даже для охотника. Друис вышла из укрытия и подняла руку, приветствуя его.
- Привет, Страж! - крикнула она. - Отменная работа! Меня зовут Друис, и ты здорово меня выручил.
Лицо охотника закрывал щиток тяжелого шлема. Он небрежно махнул в ответ и опустился на колени, чтобы рассмотреть оружие центуриона.
Теперь, встав на ноги, Друис поняла, что она на целую голову выше охотника.
- Каждый кажется высоким, когда прячешься за камнем, - подумала она.
Друис сняла с себя шлем, чтобы воздух остудил ее синеватую кожу. Темные волосы, уже не прижатые шлемом, повисли, словно обессилев. Друис устремила на охотника взгляд своих золотых глаз и снова улыбнулась.
- Вообще-то я подписывалась на простое задание, - сказала она. - Телепортировать кое-какие припасы, доставить их в город. У меня с самого утра голова раскалывается, и мне хотелось, чтобы рядом никто не шумел.
Охотник кивнул, не глядя на нее, и вытащил из бронебойной винтовки сверкающий катализатор.
- Ладно, - усмехнулась Друис, пнув труп легионера. - Когда так стреляешь, разговаривать не обязательно.
Помедлив, охотник встал и повернулся к ней.
- Я... Меня называют Вороном, - сказал он, - и я рад, что смог тебе помочь. - Голос охотника оказался негромким и мелодичным, и хотя в нем слышались ледяные нотки, звучал он вполне дружелюбно.
- А уж я-то как рада, - Сказала Друис. - Нет ничего хуже, чем воскрешение с такой головной болью. Так и сказала Кабал, но они меня не послушали. Грубияны.
Ворон вежливо рассмеялся.
- Понимаю. Когда меня воскрешают, я еще несколько часов не могу прийти в себя. Он повернулся к поверженным, чтобы порыться в оружии Кабал, и тут варлок кое-что заметила и издала восторженный клич. Охотник резко поднял голову.
- С ума сойти! - воскликнула Друис, указывая на его руку. - Ты с Рифа, так? Я родилась на Земле, но у нас с тобой много общего!
Ворон опустил глаза. В бою его перчатка порвалась, и под ней явно виднелась серо-голубая кожа, характерная для пробудившихся.
Подняв голову, он увидел, что Друис подошла к нему совсем близко. Ворон потянулся было к оружию, но варлок неожиданно хлопнула его по спине.
- Так я и знала. По голосу догадалась и по тому, как ты движешься. - Высокая женщина игриво изобразила плавность движений собеседника.
Ворон молчал.
Друис пожалела, что из-за шлема не видно выражения лица охотника. К счастью, в этот момент бодро запищал трекер на поясе.
- Наконец-то хорошие новости, - обрадовалась она. - Мы ровно там, где находятся припасы. - Варлок просканировала окрестности и засекла корабль, наполовину скрытый осыпью. - Раз уж ты помог мне вырвать этот груз из лап Кабал, тебе причитается доля.
- Это необязательно, - отозвался Ворон, переступая с ноги на ногу и пряча руку в разорванной перчатке за спиной. Это было первое неловкое движение с момента их встречи.
- Я и не говорила, что обязательно. Жест доброй воли одного ясноглазого пробудившегося другому. Много времени не займет.
Она нырнула в засыпанный песком трюм разбитого кораблика и обнаружила ящики с грузом. На панелях тускло мигали красные огоньки - груз был вскрыт давным-давно. Варлок подняла крышку одного из ящиков. Внутри оказались замызганные бутылки, рыжие на просвет. Она вскрыла дну из них, обтерла горлышко о край одежды и сделала глоток. Во рту разлился вкус соли и меда со жгучей ноткой имбиря.
- Нам повезло! - крикнула Друис, спрыгивая на песок с бутылкой в руках. Но охотник исчез.
Друис поставила бутылку на плоский камень и присела рядом. Она не надеялась, что ее спутник вернется, но все равно ждала, счищая засохшую кровь с бархатистого края мантии. В конце концов варлок вздохнула, хлопнула ладонями по бедрам и взялась за напиток.
- За Ворона, - сказала Друис.
IV: Сатурн[]
Поначалу он презренных не боялся.
Как и любой боец, у которого хватает патронов, Ворон отстреливал их десятками издали, если встречал на равнине. Глинт сказал, что они в каком-то смысле родичи эликсни, и это было логично: двигались они, как эликсни, - только вот упрямо отказывались умирать.
Когда отряд налетчиков напал на один из его складов, Барон немедленно связался с Вороном. Он сказал, презренные "мешают вести дела", но, слушая влажные хрипы своего благодетеля, Ворон понимал, что тот хочет отомстить им.
Ворон действовал скрытно и осторожно, но презренные что-то почуяли или почувствовали. Они начали искать его, и ему пришлось уходить все дальше вглубь их территории, усеянной сваренными вместе останками кораблей.
Они загнали его в ловушку - старый корабль с единственным выходом. А затем они полезли внутрь, и Ворон понял, что ему куда больше нравится воевать с ними на расстоянии в несколько сотен метров.
Презренные представляли собой куски гниющего мяса, втиснутые в металлические доспехи. Их тела были покрыты шрамами и гнойниками, их изуродованные, порванные мышцы были грубо прикручены на место болтами, а отверстия в телах, из которых сочилась жидкость, были заткнуты комками коричневой ткани.
Ворон зарядил свой револьвер и уложил тех троих, что поменьше. У них были менее прочные шлема или более мягкие кости - в любом случае каждому хватало одного выстрела. Воздух наполнила кислая вонь гниющих под бронзой ран.
Слева раздался лязг цепей по металлу, и Ворон резко повернулся. Сквозь брешь в корпусе корабля протискивалась огромная фигура.
Ворон выстрелил. Один из синих гнойников на плече существа взорвался. Из ран заструился газ, и в воздухе едко запахло холодным растворителем. Ворон выпустил все патроны в существо, и его труп запечатал собой тоннель, словно пробка.
Два лазутчика появились из очередного отверстия в металле и начали заходить сбоку. Ворон попятился и снова зарядил оружие. Ему было ясно, что его теснят все дальше вглубь корабля. Вовремя обернувшись, Ворон увидел летящий в него огненный снаряд и пригнулся, но тот задел его макушку. В ушах зазвенело, и револьвер с грохотом упал на пол.
Лазутчик радостно завопил, когда кто-то сбил его с ног. На него напал один из крупных налетчиков; его четыре жилистые руки были перетянуты грязными кожаными ремнями. Ворон попытался вырваться и почувствовал, как они изгибаются и хрустят. Их покрывала корка из засохшей лимфы.
Воя от восторга, налетчик в маске прижал Ворона к полу большими руками, а руки поменьше тем временем пытались навести на него винтовку.
Зазубренный коготь порвал ему щеку, но Ворон продолжал отбиваться и лягаться. Он отвел ствол винтовки в сторону, подальше от своего подбородка и в сторону двух лазутчиков. Затем он попытался нащупать курок. Лазутчики рухнули на пол, визжа от боли.
Налетчик зарычал. Он вырвал винтовку из рук Ворона и отбросил ее в сторону. Освободившись от оружия, дополнительная пара рук стала рвать живот Ворона. Он почувствовал, как когти налетчика разодрали кожаный жилет, а затем принялись терзать его собственную кожу. Живот залила кровь.
Безумно бормоча что-то, налетчик подтянул его ближе к своим кривым зубам. Тонкая струйка слизи потекла откуда-то из-под металлического забрала. Через рот существа и дальше на лицо Ворона.
А затем он понял, что существо говорит с ним.
Ворона охватил ужас, а следом - полнейшее отвращение. Если тебя рвет на части безмозглое, безумное существо - это одно, но это... это уже слишком.
Ворон почувствовал, что Свет сжал его плотнее, чем руки налетчиков. От оттолкнулся ногами от мерзкой твари, словно плыл под водой, и почувствовал, как его разорванный желудок повело куда-то в сторону.
Руки налетчика схватили пустоту. В ярости он поднял взгляд и увидел, как меняющее свою форму тело Ворона движется прочь.
Ворон положил руку на ржавую палубу корабля, чтобы сохранить равновесие. Из его тела, словно пар, поднимался Свет. "Нож", - подумал Ворон, и часть растворяющейся в воздухе энергии превратилась в клинок в его руке.
Он встал. Налетчик бросился к нему; когти лязгали, задевая за палубу. Ворон сделал вид, что собирается атаковать слева, замахнулся и, упав на колено, метнул нож.
Клинок вошел в грудь существа, а клинок был Светом, и поэтому существо объяло пламя.
Дым был чистым, и пепел без примесей.
Свет был оружием Ворона, и когда он вышел из корабля, Свет снова и снова с ревом вылетал из его руки.
Когда Ворон шел, словно столп огня в ночи, именно Свет привлек к нему Глинта.
Именно Свет не дал Ворону сойти с ума, несмотря на то, что голос существа по-прежнему звучал в его голове:
"отецотецотецотецотец"
V: Терафоса[]
Глинт еще раз проверил координаты и зашел в подземный склад, принадлежавший Пауку.
Он неуверенно петлял среди высоких штабелей ящиков, пролетал под свисающими петлями шлангов, в которых что-то булькало, над грудами разбитого фазостекла, через густой темно-лиловый дым, скрывавший нечто похожее на квантовый опал (частным лицам владеть таким нестабильным изотопом запрещалось, поэтому Глинт решил, что это копия).
Паука он нашел в самом центре склада: тот работал за рядом консолей. Сложная система гравитационных потоков наполняла воздух и осторожно приводила в движении грузы. Ржавые ворота в виде диафрагмы открывались и закрывались, когда Паук отправлял товары в неведомые уголки своих владений.
- Расскажи мне про Ворона, - бросил Паук, не глядя на Глинта. Глинт подлетел ближе и заметил свое изображение на экране маленького монитора. Он увидел мозаику, сложенную из картинок камер безопасности: коридоры на Спутанных берегах, странная мастерская, комната Ворона. Затем Паук убрал все эти изображения и повернулся к нему. - Как наш друг проявил себя в полевых условиях?
- Весьма неплохо, - ответил Глинт. - Он уже чувствует себя более уверенно и...
- Отлично, небрежно заметил Паук. Он схватил пролетавший мимо потрескавшийся кусок серафита, провел по нему когтями, а затем положил обратно на луч. - Его кто-нибудь уже просветил?
Глинт мог не уточнять.
- Не напрямую. Он знает, что он не был хорошим человеком - это он понял, когда Стражи стали его убивать. Но свое старое имя он не слышал.
Паук довольно хрюкнул.
- И никто даже не намекнул?
Глаз Глинта мигнул, и он почти неслышно зашуршал процессором. Паук наклонился вперед.
- Ты что-то хочешь мне сказать?
- На самом деле, это забавная история, - ответил Глинт. - Он встретил одного варлока. Она поняла, что он пробудившийся и...
- Его кто-то видел? - закричал Паук и ударил по стенке проплывающего ящика. Из ящика донеслось мяуканье и писк. Глинт проследил взглядом за улетающим ящиком.
- Нет, - ответил Глинт. - Он сказал, что она обратила внимание на его кожу под перчатками. Ворон не хотел рисковать и скрылся.
- Значит, он врет, Глинт. Даже тебе. - Глаза Паука погасли. Одной из рук - той, что поменьше - он раздраженно почесал бок.
- Это просто вопрос времени, - негромко заметил Глинт. - Люди болтают. По слухам, по его следам идет некий Чалко. Он слышал, как презренные называют его "отцом". Рано или поздно он догадается.
- Я не просто так установил для него правила.
- Подчиняться правилам - не в его характере, - беспечно ответил Глинт и лишь затем обратил внимание на мрачную гримасу Паука. - Да, я знаю, что это раздражает. Он может задать вопрос следующему же Стражу, которого встретит, и я буду не в силах ему помешать.
- Ты ему помешаешь, - зарычал Паук.
- Дело не в этом, - отозвался Глинт. - Когда-нибудь он поймет: то, кем он был - не важно. Важно то, кто он сейчас.
- Сейчас он - объект, в который я вложил средства. И я рассчитываю, что ты не дашь ему забыть об этом, - прошипел Паук. Мимо него проплыл поврежденный ящик, за которым, кружась, летели частицы блеска.
Маленький призрак молчал. Ненадолго зависнув в воздухе, он затем подплыл к Пауку так, чтобы оказаться на уровне глаз.
- Барон Паук, - уважительно сказал Глинт, - за свою короткую новую жизнь Ворон неоднократно сталкивался с чужой жестокостью. Он уже знает, что такое настоящее страдание.
Приняв презрительную гримасу Паука за проявление задумчивости, Глинт продолжил.
- Он уже не боится боли. Если вы хотите, чтобы он остался, то одних угроз будет мало.
Паук посмотрел на дерзкий маленький шарик, и в нем вскипела ярость. Но он был старым и умным; он позволил гневу накрыть себя. Он погружался в его черные воды до тез пор, пока на поверхности не остались только его глаза.
- Спасибо, Глинт, - спокойно ответил он. - Если ты мне еще понадобишься, я тебя вызову.
Глинт гордо пискнул, качнулся, отвешивая поклон, а затем улетел прочь, петляя между ящиками с контрабандными товарами.
VI: Переключатель призрака[]
Трубы с эфиром выли.
Когда Ворон вернулся с задания, Паук, сгорбившись, сидел на своем троне.
- Барон, - обратился Ворон к своему мнимому благодетелю. Паук посмотрел на него и безмолвно подозвал его к себе. Подойдя к трону, Носитель Света опустился на одно колено.
- О чем мы говорили перед тем, как ты ушел? - риторический вопрос Паука словно бремя лег на плечи Ворона. Он стоял, не поднимая взгляда, а когда начал отвечать, Паук прервал его.
- Стражам доверять нельзя, - напомнил Ворону Паук. - Они могут быть полезными, они могут быть сильными, но доверять им нельзя.
- Барон, я просто думал...
- Нет! - заревел Паук. - Ты не думал! Если ты хоть о чем-нибудь думал, то не открыл бы... - Он оборвал себя; его слова превратились в рычание. Паук откинулся на спинку трона. - Ты облажался.
Ворон молчал, уставившись в пол. Он знал, что такое злость Паука, что такое его неудовольствие, что такое его гнев. Ему совсем не хотелось испытывать все это на себе.
- Но, возможно, в твоей дерзости есть и определенная... мудрость, - прошептал Паук, тщательно подбирая слова. - Стражи - слишком хороший ресурс, чтобы от них отказываться, особенно если речь идет о том, что не связано с нашей общей... э-э... специализацией.
Только тогда Ворон поднял взгляд и вопросительно посмотрел на Паука. На секунду ему показалось, что этот акт неповиновения тронул Паука, заставил его увидеть в Вороне не просто полезного Носителя Света.
- Мне хочется... защитить тебя. - Паука протянул руку. Голос его звучал искренне, хоть он и имел в виду вложенные средства, а не Ворона как человека. - Пришли ко мне Глинта.
Ворон напрягся, отвел взгляд и решил, что снова проявлять неповиновение сейчас еще рано. Он кивнул и выполнил приказ: рядом с ним появился Глинт. Призрак нервно взглянул на Ворона, а затем подлетел к Пауку.
- Что вам угодно? - спросил Глинт.
Вместо ответа, Паук схватил Глинта одной рукой. Призрак взвизгнул, а Ворон резко подскочил, но охранники быстро направили на него электропики. Паук издал какой-то горловой щелкающий звук и потянулся за инструментами, которые лежали рядом. За инструментами, с помощью которых вскрывает оболочки мертвых призраков. Они пригодятся и для живых.
- Что вы делаете? - испуганно воскликнул Глинт. Ворон застыл; он уже знал, как Паук карает за проступки. Но... но это же его призрак. Кроме того, Ворон боялся, что неправильно оценивает ситуацию. Он был уверен, что Паук никогда не причинит ему непоправимого вреда. Но когда Паук парализовал Глинта, уколов его небольшой иглой, Ворон лишился этой уверенности.
- Остановитесь! - крикнул Ворон, когда Паук засунул какой-то плоский инструмент между пластинами оболочки Глинта. - Нет!
Паук с треском отодрал одну из пластин, затем посмотрел на Ворона и выбрал другой инструмент.
- Не волнуйся, - успокоил его Паук, и от этих звуков Ворон похолодел. - Я просто немного его... модифицирую. - С этими словами Паук поджег газовый резак.
- Чтобы защитить тебя... от внешнего мира.
VII: Сломанное крыло[]
На панцире Глинта виднелись следы той работы, что провел над ним Паук.
- Прости, - еле слышно шепнул Ворон. Он, обладающий огромной силой Носитель Света, в тусклом свете лампы казался маленьким и слабым. Ворон взял Глинта в руки. Единственный глаз призрака посмотрел на него и вяло мигнул. - Прости меня.
- Ничего... - Глинт ни в чем не мог упрекнуть Ворона. - Кажется... со мной все будет в порядке. Паук... - тут ему пришлось очень тщательно подбирать слова, - отлично умеет модифицировать архитектуру призраков.
- Он вставил в тебя бомбу! - прошипел Ворон.
- Но я все еще здесь, с тобой, - ответил Глинт. - А у тебя по-прежнему есть Свет, и это главное.
Ворон поднял взгляд к потолку, не в силах видеть ущерб, который нанесли его призраку. Он молчал, ы его комнате было тихо, только лязгали проклятые трубы с эфиром.
- Это я во всем виноват, - тихо сказал Ворон. - Я это допустил. - Прошлое не изменить, - сказал Глинт и неловко, словно птица с поврежденным крылом, слетел с руки Ворона. - Можно лишь надеяться на будущее.
Ворон заставил себя взглянуть в единственный мерцающий глаз Глинта.
- Кроме тебя, у меня никого нет. Только ты... - Ворон заговорил тише, боясь, что Паук их услышит. - Только ты обо мне заботишься.
- Ты никогда не узнаешь, заботится ли о тебе кто-то еще, пока не повстречаешь его, - возразил Глинт и подплыл поближе к лицу Ворона. - Ты не пленник. Ты... ты можешь уйти. Жить обычной жизнью. Без Света.
- Нет, - ответил Ворон. - Я тебя не брошу. И ты бы тоже никогда меня не бросил.
Призрак отвернулся на мгновение, а затем задумчиво покачался в воздухе.
- Ты прав, - ответил Глинт. Он снова подплыл к лицу Носителя Света и нежно постучал своей оболочкой по его носу. - Я никогда тебя не брошу. - У меня есть только ты, а у тебя - только я... - прошептал Ворон, протянув руку и осторожно взяв Глинта. Он подтянул колени к груди и нежно прижал к себе призрака. - Паук никогда нас не отпустит...
...но, по крайне мере, мы вместе.